Психологический центр «Здесь и теперь»

Психосоматика с точки зрения экзистенциального и гештальт-подхода

По мере эволюции человека постепенно нарушался универсальный механизм приспособления его психики к окружающей среде. Вместе с изменением психологии человека и среды его обитания проявлялись новые и численно увеличивались имеющиеся психологические симптомы и синдромы. В ходе эволюции человек приобрел присущие ему как биологическому виду силу, гибкость, подвижность, способность к терморегуляции, определенные характеристики органов чувств. Древние инстинктивные программы поведения человека помогали противостоять голоду, холоду, нападению врагов и хищников.

По мере развития человеческой истории менялись нагрузки, от которых нет программ генетической защиты, и теперь приспособление к среде зависит от психических возможностей человека во много раз больше, чем от силы его мышц, крепости костей и сухожилий и скорости бега. Опасным стало не оружие врага, а слово.

Эмоции человека, изначально призванные мобилизовать организм на защиту, теперь чаще подавляются, встраиваются в социальный контекст, а со временем извращаются, перестают признаваться их хозяином и могут стать причиной разрушительных процессов в организме.

Психосоматический подход начинается тогда, когда человек (клиент, пациент) перестает быть только носителем больного органа и рассматривается целостно. Тогда психосоматическое направление можно рассматривать и как возможность «исцеления» от деперсонали­зированной медицины.

Термины «психосоматическое заболевание» и «психосоматический симптом» используются в медицине и традиционной психологии для описания ситуации, в которой у человека проявляются физические нарушения, не имеющие органических причин, выявляемых при медицинских исследованиях.

По современным представлениям, к психосоматическим заболеваниям и расстройствам относят:

  1. Конверсионные симптомы. Невротический конфликт получает вторичный соматический ответ и переработку. Симптом, имеет символический характер, демонстрация симптомов может пониматься как попытка решения конфликта. Конверсионные проявления затрагивают в большей части произвольную мо­торику и органы чувств. Примерами являются истерические параличи и парестезии, психогенная слепота и глухота, рвота, болевые феномены.
  2. Функциональные синдромы. В этой группе находится
преобладающая часть «проблемных пациентов», которые приходят на прием с пестрой картиной часто неопределенных жалоб, которые могут затрагивать сердечно-сосудистую систему, желудочно-кишечный тракт, двигательный аппарат, органы дыхания или мочеполовую систему. Беспомощность врача относительно этой симптоматики объясняется среди прочего многообразием понятий, которыми обозначаются эти жалобы. Часто у таких больных имеются только функциональные нарушения отдельных органов или систем; какие-либо органические изменения, как правило, не обнаруживаются. В отличие от конверсионных симптомов, отдельный симптом не имеет специфического значения, будучи неспецифическим следствием нарушенной телесной функции. Ф. Александер описал эти телесные проявления как сопровождающие признаки эмоционального напряжения без характерных черт и обозначил их органными неврозами.
  3. Психосоматозы — психосоматические болезни в более узком смысле. В основе их — первично телесная реакция на конфликтное переживание, связанная с морфологически устанавливаемыми изменениями и патологическими нарушениями в органах. Соответствующая предрасположенность может влиять на выбор органа. Заболевания, связанные с органическими изменениями, принято называть истинными психосоматически­ми болезнями, или психосоматозами. Первоначально выделяли 7 психосоматозов: бронхиальная астма, язвенный колит, эссенциальная гипертония, нейродермит, ревматоидный артрит, язва двенадцатиперстной кишки, гипертиреоз.
    Позже этот список расширился — к психосоматическим расстройствам относят рак, инфекционные и другие заболевания.

Зависимость физического здоровья и болезни человека от его психики, в частности от эмоциональных состояний и личностных качеств, исследовались еще в работах русских клиницистов (М.Я. Мудрова, С.П. Боткина и др.).

История современной психосоматической медицины начинается с психоаналитической концепции Фрейда, который совместно с Брейером доказал, что «подавленная эмоция», «психическая травма» путем «конверсии» могут проявляться соматическим симптомом. Фрейд указывал, что необходима «соматическая готовность» — физический фактор, который имеет значение для «выбора органа».

Психодинамический подход рассматривает соматизацию (конверсию психологического процесса в физический) как своеобразную форму отреагирования пациента. Симптом отражает симптоматическое поведение, а его наличие указывает на бессознательное желание человека.

Однако, попытки «расшифровки» послания (смысла) симптома, привели к некоторому перекосу в психотерапии, выражавшемуся в большем акценте на интерпретации. Составлялись целые словари, указывающие на смысл симптомов и болезней, не учитывая индивидуальных особенностей ситуации клиента.

Но, безусловно, понимание психосоматического симптома как языка, в котором бессознательный смысл-мотив-потребность вместо того, чтобы быть высказанными словами проявлялись лишь в подчеркнутом функционировании органа, было несомненным шагом вперед, так как привлекало внимание к теме потребностей индивида.

Процесс образования симптома

Эмоциональная реакция, выражающаяся в форме тоски и постоянной тревоги, нейровегетативно-эндокринных изменениях и характерном ощущении страха, является связующим звеном между психологической и соматической сферами. Полное развитие чувства страха предотвращено защитными физиологическими механизмами, но обычно они лишь уменьшают, а не устраняют полностью эти физиологические явления и их патогенное действие. Этот процесс можно рассматривать как торможение, то есть состояние, когда психомоторные и словесные выражения тревоги или враждебных чувств блокируются таким образом, что стимулы, поступающие из ЦНС, отводятся к соматическим структурам через вегетативную нервную систему и, таким образом, приводят к патологическим изменениям в различных системах органов.

При наличии эмоционального переживания, которое не блокируется психологической защитой, а, соматизируясь, поражает соответствующую ему систему органов, функциональный этап поражения перерастает в деструктивно-морфологические изменения в соматической системе, происходит генерализация психосоматического заболевания. Таким образом, психический фактор выступает как повреждающий.

К психосоматическим заболеваниям относят те нарушения здоровья, этиопатогенез которых — истинная соматизация переживаний, то есть соматизация без психологической защиты, когда ради душевного равновесия повреждается телесное здоровье.

Считается, что в этом процессе ключевым звеном является долговременная память.

Долговременная память — это всегда эмоциональная память. Чем ярче эмоции, тем больше вероятность активации следа памяти в дальнейшем, и пережитое человеком стрессовое состояние надежно закрепляется в долговременной памяти. На основе механизмов реверберации, возбуждения и долговременной постсинаптической потенциации пережитое состояние паники, страха, ужаса сохраняется в виде энграмм — следов памяти.

Ведущая роль в формировании долгосрочной памяти принадлежит не столько действительной тяжести соматического страдания, сколько стрессогенным действиям вызванных им или случайно совпавших с ним душевных переживаний. Первостепенным фактором, обусловливающим преимущественную локализацию психосоматических расстройств, становится страх смерти, испытанный хотя бы раз в жизни в связи с каким-либо заболеванием.

Центром тяжести психосоматического страдания оказывается всегда орган, наиболее уязвимый и важный для жизнедеятельности организма в представлении индивида. «Выбор органа» свидетельствует о преимущественной направленности защитно-приспособительных механизмов, вызывающих повреждающий эффект по мере нарастания дезинтеграции в стрессовых ситуациях.

Рассмотрим психосоматический симптом с точки зрения психологической модели. Это устаревшая форма приспособления к действительности. Мы уже говорили о роли долговременной памяти в процессах образования и функционирования психосоматического симптома. E. Tulving выделяет следующие виды долговременной памяти:

  • Эпизодическая память хранит информацию о событиях, разворачивающихся во времени, и о связях между этими событиями. Последние всегда автобиографичны (путешествие на море, первый поцелуй и т.п.).
  • Семантическая память – систематизированное знание субъекта о словах и других языковых символах, их значениях, о том, к чему они относятся, о взаимоотношениях между ними, о правилах, формулах и алгоритмах манипулирования этими символами, понятиями и отношениями.
  • Процедурная память – низшая форма памяти, в которой хранятся связи между стимулами и ответными реакциями (рефлексы, навыки).

Психотерапия имеет дело конечно со всеми этими видами памяти, но если мы говорим об изменениях в ходе терапии, то в первую очередь мы как практики должны сосредоточить свое внимание на процедурной памяти как наименее осознаваемой и хранящей в себе в свернутом виде информацию о формах анахронизмов – тех способов реагирования, которые были адекватны в какой-то момент жизни клиента, а в настоящее время ставшими «ненужными», но сохраняющими свою власть над индивидом. Нас интересуют не рассказы об эпизодах жизни, а неосознаваемая процедура прерывания контакта.

В гештальт-терапии идет речь о парадоксальной природе симптома, когда он является и отражением психологической проблемы и одновременно способом ее решения.

Например:

Головная боль напряжения или эссенциальная гипертония – ретрофлексия агрессии-гнева-враждебности, возникающая из-за невозможности (реальной или привычно «читаемой в среде») выразить ее или уйти из ситуации, то есть хотя бы частично удовлетворить потребность в отделении, в отстаивании своего «я» без потери значимых отношений. Тогда человек в неблагоприятной для него среде с симптомом: одновременно и остается, и отделяется с его помощью. Вторичная выгода от гипертонии и мигреней: переделать под себя среду так, чтобы человека «не трогали», не раздражали, не провоцировали агрессию, с которой он не может справиться.

Элементы процедурной памяти, которую мы можем феноменологически наблюдать в данном случае: сжимание челюстей, кулаков, клиент отводит взгляд, и на вопрос «Что ты сейчас чувствуешь?» отвечает скрепя зубами «Все нормально». Кстати про невозможность встретиться глазами с клиентом. В эволюции зрения приматов только у человека есть зрачок. Это очень невыгодно с точки зрения борьбы за выживание, поскольку дает противнику преимущество – он видит, куда мы смотрим, и может предотвратить нападение. Человек «запрограммирован» природой на дружелюбные, поддерживающие отношения в среде себе подобных. И в этом смысле, если клиент на вас не смотрит, то это вовсе не всегда значит, что он застенчивый и стеснительный. В его взгляде ненависть, злоба, раздражение и желание убить, и бессознательно зная это, человек прячет взгляд, защищая нас от своей разрушительной деструктивности.

С точки зрения полярностей психосоматический симптом – застывшая форма противоречия между двумя потребностями, застывшая форма конфликта.

Например, мое любимое переедание: желание радоваться жизни и желание защитить свои границы, страх быть использованной, запрет на получение радости от своего тела, используя его для секса. Привычка переедать помогает частично решить конфликт, поскольку позволяет получать удовольствие, но только от манипулирования объектами, в частности едой, с которой не надо вступать в отношения и которую можно попользовать и получить свою порцию радости.

Лекарственная терапия в данном случае тоже форма бегства от осознания. Как говориться, причина головной боли вовсе не недостаток аспирина в крови. А чтобы понять недостаток чего именно, надо работать душой, идти к психологу, что-то менять в своей жизни. И, как писал Пол Гудмен: «Лучше принять ответственность, чем принять аспирин».