Единственный способ жить — это давать жить другим.

Махатма Ганди

Задумывая эту статью, я задалась следующими вопросами: Что такое духовность? Как связаны психотерапия и духовность? Каковы проявления духовного измерения человеческого бытия в психотерапевтическом процессе?

Многие авторы пишут и говорят на эту тему. Какие-то мысли мне показались созвучными с моим представлением, что-то было совершенно новым и необычным, что-то сначала казалось далеким, но, присмотревшись, я не смогла не согласиться с идеей. И мне хочется поделиться сегодня с вами этими изысканиями, которые, сами по себе, не новы. Но сегодня мы можем поговорить об этом, поскольку тема духовности и психотерапии касается каждого из нас.

ЧТО ТАКОЕ ДУХОВНОСТЬ?

Духовность - это внутренне мотивированная забота развитого человека о том, чтобы сделать людям полезное, оставить своими делами в своей жизни и жизнях других людей добрый и нужный след. Духовность - высший уровень личностного развития человека, связанный с ориентацией на высокие жизненные ценности: истину, добро, красоту. Работа и забота духовного человека - делать каждодневные выборы: выборы, чем и как заниматься, во что вкладываться. Духовный человек может ошибаться в деталях, но он всегда знает главное направление и развивает себя каждый день.

Мне нравятся эти высказывание психолога Николая Козлова, который говорит о духовности простым, человечным языком, подчеркивая суть проявления духовности в нашей обычной каждодневной жизни.

Дм. Леонтьев называет духовность высшим уровнем человеческой саморегуляции, присущим зрелой личности. И отмечает, что за самим словом «духовность» кроется тоска по чему-то, что люди не очень четко понимают, но ощущают его отсутствие — по идеалу. Как поется в песне Б.Гребенщикова «Сны о чем-то большем». Это внутреннее стремление задаваться вечными вопросами бытия, на которые нет, и не может быть ответа.

Об этой тоске поет и другой классик отечественного рока В.Цой: «Вроде жив и здоров, вроде жить - не тужить, но откуда взялась печаль?»

И эту тоску бывает не утолить ничем, ни бескорыстием, ни творчеством, ни нравственным образом жизни, ни религиозностью.

Религиозность может, с равным успехом, и способствовать развитию личности, и, наоборот, консервировать и тормозить развитие личности. Человеку, который стремится быть субъектом собственной жизни и строить свою жизнь по высшим законам на основе духовности, религиозная вера часто служит в этом поддержкой, помогая реализовывать жизнь таким образом. Но и человек, который, наоборот, стремится снять с себя ответственность за свою жизнь и жить по принципу конформизма и бездуховной пассивности, также нередко находит опору в религиозной вере, которая помогает ему осуществить и этот выбор. Религиозность, таким образом, не первична, она может поддерживать и выбор духовного развития, и выбор стагнации и приспособленчества.

Духовность не следует отождествлять с определенными ценностями, поскольку духовность это сама способность человека ориентироваться на ценности и определяться по отношению к ним.   «Чем выше духовная организация человека, тем более богатой и интенсивной душевной жизнью живет он, тем более способен он ориентироваться среди явлений окружающего мира и тем сознательнее определяет он свое отношение» - считал классик отечественной психологии А.Ф. Лазурский.

Э. Фромм отмечает, что во все времена существовало противоречие между двумя основными способами существования человека — обладанием и бытием, между обыденностью и стремлением вновь вернуться к подлинным основам человеческого бытия. Однако, с горечью отмечает он, если раньше одиночество человека и другие извечные вопросы бытия осмыслялись через такие высокие формы как греческая трагедия, ритуальные действа и обряды, то сегодня наше стремление к драматизации важнейших явлений бытия — жизни и смерти, преступления и наказания, борьбы человека с природой — изрядно измельчало и приняло форму увлечения спортивными состязаниями, преступлениями, о которых нам каждый час вещает телевидение, и мелодрамами с примитивными любовными страстями. В этом контексте Эрих Фромм говорит о «безмерном убожестве всех наших поисков и решений».

Это убожество связано с нашей ориентацией на потребности, а понятие духовности относится скорее к поведению, побуждаемому не потребностями, а ценностями. «Потребности толкают меня изнутри; ценности, напротив, притягивают меня извне», - говорил В. Франкл.

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЧЕЛОВЕКЕ

Подход В.Франкла является одним из наиболее последовательных и проработанных психологических подходов к духовности. Он вводит в психологию представление о духовности как об одном из базовых “экзистенциалов” человеческого бытия, как специфической реальности, несводимой, но связанной с другими аспектами нашей жизни. А мир человека в экзистенциальной психологии характеризуется четырьмя измерениями, между которыми нет иерархии: физическое, социальное, психологическое и духовное.

Этот духовный, или ноэтический уровень человеческого бытия Франкл связывает, прежде всего, с ориентацией на смыслы. Он говорит: «Человек — это больше, чем психика. Человек — это дух».

Франкл уделяет особое внимание духовному бессознательному, концентрированным проявлением которого является совесть - орган, посредством которого человек улавливает истинные смыслы. Совесть открыта не столько сущему, сколько должному и возможному, это духовное предвосхищение того, что еще предстоит.

В этой связи, каждое основанное на духовности действие представляет собой поступок, то есть «действие, судьба которого определяется не из наличной ситуации» (Алексей Николаевич Леонтьев). Объяснение его всегда требует учета более широких контекстов, привлечения таких объяснительных принципов, которые находятся далеко за пределами ситуации и благодаря этому позволяют человеку преодолевать ситуационную обусловленность поведения. Ведь все те давления, которым мы склонны часто поддаваться, иногда предавая самих себя, локализованы в данной конкретной ситуации. Поэтому именно за пределами ситуации я могу найти какую-то опору, чтобы этим давлениям противостоять.

Известно, что сам экзистенциализм возник как отражение социального и духовного кризиса цивилизации. Социальный мир в данном случае - "неподлинный". Человек существует подлинно только в одиночестве, лицом к лицу с Богом, собственной смертью, абсурдностью существования. Фундаментальной характеристикой человека признается обращенность в будущее, свобода. Человек сам себя выбирает. У Хайдеггера эта мысль получает выражение в выделении двух модусов существования - подлинного и неподлинного. "Подлинный" человек живет в соответствии с самим собой, не мыслит шаблонами, избегает коллективный стереотипов.

Экзистенциальная психология в целом опирается на принцип философии экзистенциализма «Существование предшествует сущности» (Ж.-П.Сартр). Или, говоря другими словами, мы суть то, чем мы становимся, куда в большей мере, нежели становимся тем, что мы суть.

Это означает, что то, что происходит с нами в процессе жизни, невыводимо полностью (хотя в отдельных случаях такое выведение вполне возможно) ни из каких сущностей или структур типа характера, установок, темперамента, классовой принадлежности, национальности или даты рождения, а также стимульной ситуации, социальных норм и др. Имея возможность вверить себя действию любых из этих факторов, отказавшись - на время или насовсем - от своей экзистенциальной, человеческой специфики, человек сохраняет также возможность в любое время выйти за их пределы, и вернуть себе свою человеческую сущность.

Собственно экзистенцией как раз можно назвать проживание человеком своего духовного измерения, - считает А.Лэнгле.

Франкл считал, что у человека есть три предпосылки для экзистенции. Это «самодистанцирование» и «самотрансценденцию»: человек должен дистанцироваться от самого себя, что делает его более открытым, чтобы затем оказаться способным выйти за пределы себя и отдать себя внешнему миру с его предложениями и задачами. В качестве третьей основы экзистенции Франкл называл смысл, или «вызов момента». Человек находит смысл, когда дает ответ на обращенные к нему запросы бытия — то есть когда распознает, что ему надлежит сделать сейчас, в данных обстоятельствах.

С точки зрения современного экзистенциального анализа осуществление экзистенции достигается еще и благодаря феноменологической открытости человека и диалогическому обмену с внутренним и внешним миром. Персональной основой экзистенции является решимость, актуализация свободной воли, что находит выражение в жизни, сопровождающейся внутренним согласием. Без принятия решений и их воплощения, без свободы и ответственности состоявшаяся экзистенция немыслима.

ПСИХОТЕРАПИЯ И ДУХОВНОСТЬ

Как известно, когда-то существовала «психология без души». Она давно преодолена, однако сегодняшняя психология все же не может избежать упрека в том, что она часто является психологией без духа. Эта без-духовная психология как бы слепа к достоинству личности, к ценностям, к миру смыслов. Слепа к тому, что человеческое бытие это не только «борьба за существование» но, помимо этого, при необходимости еще и «взаимопомощь» (Петр Кропоткин «Взаимная помощь как фактор эволюции»), но еще и сражение за смысл бытия — и взаимную поддержку в этом сражении. По сути, именно такой поддержкой и является то, что мы называем психотерапией.

А. Лэнгле считает, что если мы рассматриваем страдающего человека как целостного, то не можем не обращать внимание на духовное измерение его бытия. Иначе это будет не психотерапия, а всего лишь психотехника.

С другой стороны, психотерапия не гарантирует благополучия, не обещает жизни после смерти. Ее интересует, есть ли жизнь ДО смерти. Психотерапия ни в коей мере не претендует на спасение души, но может побудить к исцелению (В.Франкл).

Что еще может психотерапия, если смотреть на нее с точки зрения духовности? Психотерапия может помочь человеку увидеть смысл его страдания.

Человек, находящийся в состоянии душевной беды и тем более духовного отчаяния, так переполнен болью, что его более ничто не занимает, кроме проникнутого страданием общения с основами своего существования. Он ищет средства, которые помогли бы ему справиться со своим бытием, чтобы оно, по крайней мере, было выносимо и имело бы еще некоторый смысл. Душевное и духовное страдание переживается как непереносимое и полностью поглощает человека. Поэтому ему надо скорее что-то изменить, от чего-то «избавиться».

Но, конечно, страдая, человек вместе с тем сталкивается с чем-то новым для себя и на некоторое время открывается навстречу тому, что ему могло бы помочь. Однако не следует сразу же относить данный эффект к проявлениям высокой духовности, поскольку ввиду императивно-экзистенциального характера страдания страдающий вполне оправданно очень прагматичен: он открыт для всего, но при условии, что это поможет.

«Душевно-духовное страдание в особой степени способно или сломить человека, или же сделать его более глубоким, и в этом смысле оно экзистенциально», - говорит А.Лэнгле.

Психотерапия может помочь человеку стать ближе к самому себе. Э. Фромм называл отчуждение главной бедой современного человека. Он говорил: «Под отчуждением я понимаю такой тип жизненного опыта, когда человек становится чужим самому себе. Он как бы «отстраняется», отделяется от себя. Он перестает быть центром собственного мира, хозяином своих поступков; наоборот — эти поступки и их последствия подчиняют его себе, им он повинуется и порой даже превращает их в некий культ».

Человек приходит на терапию не только не в согласии с самим собой, но и как следствие со своей жизнью. Он, если можно так выразиться никак не может попасть в свою жизнь, как в фильме «Жизнь или что-то вроде того».

В процессе самой терапии клиент тоже вовсе не собирается ЖИТЬ в экзистенциальном смысле этого слова, то есть справляться с вызовами бытия. Он хочет, чтобы он не менялся, а изменился мир. И терапевта он тоже всеми способами пытается запихнуть в какую-то схему. А иначе как-то неуютно, холодно и одиноко. Надо делать выборы, надо осмыслять, надо брать ответственность, надо интересоваться тем, как живет твоя душа, вообщем все то, что делать, или не хочется, или недосуг.

У Дж. Леннона есть известное высказывание: «Жизнь это то, что происходит с тобой, пока ты строишь планы». Получается, что жизнь это то, что не входит в твои планы, если можно так сказать. Клиент приходит к психотерапевту в то время, когда что-то пошло не так (или много что пошло не так). С ним происходит то, что он не планировал. То есть жизнь с ним происходит. Например, пошатнулось здоровье, разладились отношения с близкими, потеряно ощущение осмысленности бытия. Да и сама терапия в планы жизни-то особо не входила. Очень нужно)))

В этой связи как раз хочется вспомнить слова Ф. Перлза, который говорил, что «Самое большее, что можно сделать для человека,— сделать его тревожным». То есть пробудить его к жизни здесь и теперь. M.Heidegger (1962) утверждал, что тревога открывает человеку, что реально существует - свободу, возможность небытия и напоминает об одиночестве. Тревога пробуждает совесть человека и поэтому является необходимой для его духовного существования.

Говоря словами М. Хайдеггерa, эта тревога не имеет ничего общего с временным, преходящим или случайным настроением, а является фундаментальным человеческим состоянием, связанным с открытостью факту, что мы существуем как «заброшенное Бытие-к-смерти».

Открытость человека факту смерти связана с открытостью будущему, которая характерна для подлинного существования. Но бывает, что это ощущение заброшенности рождает только страх, внутренний мир человека сужается, возможности развития остаются за горизонтом видения, и тогда возникает невроз (Л. Бинсвангер). Человек начинает объяснять происходящее с ним как результат детерминации прошлыми событиями, а не собственными актами выбора. Смысл экзистенциального анализа, да и любой глубокой длительной терапии в том, чтобы помочь человеку осознать себя свободным существом, способным выбирать. Помочь в осуществлении аутентичного выбора. И этот выбор – это дело самого клиента.

С другой стороны, «автономность клиента не освобождает нас, психотерапевтов, от обязанности делать все, что в наших силах, чтобы побудить клиентов максимально полно использовать возможности психотерапии. Мы должны видеть перспективу и сохранять смирение перед конечной автономией клиента. Если мы, психотерапевты, открыты, нам приходится снова и снова удивляться, обнаруживая, что все, свалившееся на наших клиентов в жизни, — это только часть того, что отбирает у них силу. Чем сильнее их конфронтация со своим сопротивлением и свободой выбора, тем более удивительна их способность делать выбор» (Дж. Бьюдженталь).

Становление зрелой духовной личности прямо зависит от того, в какой мере человек может взять на себя ответственность за свой выбор, перестать обвинять окружающих или ожидать от них избавления, а также признать боль, связанную со своим одиночеством, независимо от своего вклада в формирование социальных ролей и укрепление социальных отношений.

«Человек, ощущающий одиночество, испытывает уникальное переживание странствия и вместе с тем осознает свою некую внутреннюю сущность, с которой он может вступать в диалог. Благодаря такому диалогу начинается индивидуационный процесс», - говорит Дж. Холлис.

ЧТО ПРОИСХОДИТ С ПСИХОТЕРАПЕВТОМ

Деятельность психолога-психотерапевта можно сопоставить с деятельностью субъектов «смежных» антропологических практик: врача, учителя, воспитателя, мудреца-наставника, священника. И все мы знаем, что подчас выступаем для клиентов в этих ролях. И думаю, вы все знаете, что самая сложная и самая нужная роль, в которой нам надо удерживаться – это роль собеседника.

Когда мы говорим о физическом уровне, нам может захотеться стать врачом, на социальном – тренером, на психологическом – консультантом. И мы ими бываем. Но когда мы подходим к духовному уровню нас ждет самый главный соблазн – почувствовать себя Учителем, наставником, гуру.

Вот, что пишет по этому поводу Дж. Бьюдженталь: "Тайна охватывает знание, в ней скрыта информация. Тайна бесконечна, знание имеет предел: когда возрастает знание, еще больше становится тайна... Психотерапевтов подстерегает соблазн вступить в сговор с клиентами и отвергнуть тайну. В этой отвратительной сделке подразумевается, но редко раскрывается иллюзия, что существуют ответы на все жизненные проблемы, что можно раскрыть значение каждого сна или символа и что идеальной целью здоровой психической жизни является рациональный контроль. Психотерапевты обязаны много знать, но одновременно испытывать преклонение и покорность перед тайной. Будем откровенны — мы никогда не обладаем и не способны обладать полнотой знаний. Притворяться, что мы знаем нужды клиента и можем подсказать ему правильный выбор, — значит предать клиента. В любой терапии следует помочь клиенту принять тайну в себе и нашу всеобщую тайну..."

Понимание того, что как люди мы все абсолютно равны перед великой тайной бытия, помогает противостоять соблазну занять роль гуру или духовного наставника в клиент-терапевтическом процессе. К.Роджерс, который как раз имеет все шансы быть названным одним из величайших Учителей человечества, так описывает ситуацию консультационного процесса: «Кажется, что мой внутренний дух вытянулся и коснулся внутреннего духа другого человека. Наши отношения выходят за свои пределы и становятся частью чего-то большего. Имеют место глубинный рост, исцеление и приток энергии». Причем, глубинный рост, исцеление и приток энергии и для клиента, и для психотерапевта.

А вот цитата из Ошо: «В присутствии другого внезапно ты чувствуешь себя счастливым. Просто оттого, что вы вместе... Само присутствие другого удовлетворяет что-то глубоко в твоем сердце… что-то начинает петь у тебя в сердце. Само присутствие другого помогает тебе быть более собранным, ты становишься более индивидуальным, более центрированным, более уравновешенным. Присутствие другого увеличивает твое присутствие, …дает тебе свободу быть собой».

И далее из книги Дж.Бьюдженталя: «Клиенты, осознававшие в той мере, в какой они способны, открытость своих возможностей, могли превосходить наши самые оптимистичные прогнозы, продвигаться вперед или отступать, выбирать новизну или цепляться за старые пути и полностью или недостаточно использовать психотерапевтические возможности. Они делали все это исключительно исходя из своего собственного духа или его отсутствия.

Исходя из этого, можно сказать, что почти неощутимо мои клиенты отвратили меня от позиции преданного агностика и превратили в своего рода верующего, который не знает точно, во что он верит, но с каждым днем все больше убеждается, что это то самое «нечто большее», веря во что и основывая на чем свои усилия, мы поступаем верно».

Из этих высказываний видно, что хотим или ли не хотим того, но мы сами побуждаем клиентов идти путем духовности, и они делают для нас то же самое.

Кстати, по моему мнению, именно это и считал счастьем величайший мыслитель древности Аристотель. Вот как он его определял: счастье – это «деятельность души в полноте добродетели».

В заключение хочу рассказать вам притчу. Послушайте ее в свете той темы, в которую мы сегодня погрузились.

Однажды прибыл Парсифаль в замок Короля-рыбака. Король лежал разбитый параличом, королевство было в упадке, женщины не рожали, деревья не плодоносили, коровы не доились: бесплодие поразило страну. Сидя в трапезной, Парсифаль увидел процессию, впереди которой шла женщина с диковинным сосудом в руках; процессия двигалась через зал, уходила и возвращалась снова, и так повторялось несколько раз. Вся атмосфера замка казалась ему необычной, таинственной, здесь в самом воздухе носилось что-то неясное, невыраженное, но Парсифаль ни о чем не спросил. Утром он заметил, что замок пуст. Он решил, что все ушли на охоту, сел на коня и поскакал. В чаще леса он наткнулся на молодую женщину, державшую на коленях мертвое тело возлюбленного. Он обратился к ней: «Что происходит в этом замке?» «Ты видел процессию?» — услышал он в ответ. «Да». — «С женщиной, что несла необычный сосуд?» — «Да.» — «А ты спросил?» И Парсифаль ответил: «Нет, не спросил». — «Ты не спросил — и вот из-за этого женщины не могут родить, деревья не плодоносят, коровы не дают молока, а король лежит в параличе. Ты не спросил».