Каждый день психолога наполнен тем, что ему приходится выдерживать страдание, тревогу и агрессию в гораздо большей степени, чем человеку другой профессии, с иным образом жизни. Эти чувства выражает ему начальник психологической службы, который заинтересован в престиже и прибыли; семья, которой не хватает заботы и внимания; клиенты – объекты его заботы, – постоянно воздействуя на психику специалиста своими безрадостными эмоциями.

Чтобы не выгорать, чтобы поддерживать свою профессиональную позицию, психолог обязан позаботиться о себе. Такую помощь ему, безусловно, оказывают его личный психолог и супервизор. Но представляется крайне важным, чтобы практический психолог мог опереться на своих коллег, объединенных в профессиональные сообщества.

Однако сегодня в России психологические сообщества не всегда являются поддержкой для работающих специалистов. Психологи в нашей стране слишком разобщены. В. Леви пишет, что желание заработать делает нас конкурентами. Вместо взаимного творчества, обучения, обогащения мы получаем хищническую борьбу, которая убивает самый смысл, суть профессии. И коллегиальное общение становится нарциссическим, амбициозным, соперничающим.

Это приводит к тому, что часть специалистов остаются, по сути дела, самозванцами, - не получив должного образования, не признавая возможность конструктивной критики со стороны коллег, они остаются ограниченными рамками своих собственных представлений. Другая часть специалистов, которая к ним примыкает, просто изолируется – сам лечу, учу и супервизирую.

Многие психологи, имеющие частную практику, вообще не связаны ни с каким сообществом, проводя свои рабочие часы в тиши своих кабинетов или перед компьютерами со своими онлайн-клиентами. Такие специалисты через какое-то время полностью теряют ориентиры профессии и своего места в ней.

Таким образом, получается, что возможность адекватного присутствия в сообществе, перспектива его использования как пространства профессиональной помощи – это вопрос решения собственных нарциссических проблем, возможность психолога заявлять о себе и своих ценностях, но, в то же время, способность выдерживать обратную связь со стороны оппонентов, дальнейшая переработка этой оценки и использование ее в своей практике.

В этой связи хочется выделить такой вид коллегиальной поддержки, как интервизия. Это способ профессионально и по-человечески поддержать коллег в их рабочих затруднениях. На интервизии все специалисты равны, это обмен мнениями, попытка увидеть и укрепить ресурсы, прояснить тупики и затруднения во взаимодействии с клиентом.

Общие проблемы, с которыми сталкивается психолог-практик, не обошли и гештальт-психотерапевтов. Гештальт-терапия – это метод, который сейчас наиболее динамично развивается в нашей стране и за ее пределами. И многие специалисты это как раз гештальт-терапевты, или, как минимум, те, кто знаком с этим методом и использует его техники в своей работе.

Е. Калитеевская находит популярность Гештальта в том, что в 21 веке общество быстро меняется, к нему трудно приспособится. Поэтому остается одно – приспособится к самому себе. К себе как к процессу Я. Это и является целью гештальт-терапии. А задача гештальт-сообщества – организовать безопасное профессиональное пространство для становления идентичности каждого его члена.

Надо сказать, что на современное состояние гештальт-сообщества в России повлияла и сама история развития метода. Как же он начинался? В пятидесятых годах Фриц Перлз выпустил работу "Гештальт-терапия", а вскоре начал обучать методу в институтах Америки с женой Лорой, П. Гудмэном, И. Фромом. К ним примыкают единомышленники. Вместе они создают первое сообщество – Институт гештальт-терапии.

В 60-х Перлз поселился в Эзалене, где процветали свобода, дух хиппи, дзен-буддизм, идеи Тимоти Лири. Это породило явление, свойственное и современному гештальт-сообществу – «профессиональная тусовка». То есть многие гештальтисты – это чистые дилетанты, хоть и имеющие сертификаты. Для них практика работы с людьми это не профессия, а интересное хобби, и возможность общаться с такими же, как и они, людьми, увлеченными темой саморазвития. Но одно дело – заниматься самопознанием, и совсем другое – брать на себя ответственность за профессиональную помощь страдающему человеку – своему клиенту.

История гештальт-сообщества в нашей стране началась в девяностых годах, когда Олег Немиринский, Елена Мазур, Нифонт Долгополов, Борис Новодержкин создали в Москве Гештальт-институт. Сам Гештальт когда-то начинался как семейное дело, и эта традиция активно продолжается. И в нашей стране, в том числе. Многие гештальт-институты это семейные предприятия.

Поскольку на заре российского Гештальта отчетливого представления об этике практического психолога еще не было, то смешение ролей, двойные и тройные отношения и различные злоупотребления – это было (и, к сожалению, остается) не редкостью в гештальт-сообществе. И эта «традиция» также имеет свои корни в начале становления гештальт-терапии. К счастью, современные стандарты психотерапевтических отношений уже далеки от того «дикого гештальта», каким он был десятилетия назад.

Очевидно, что каждое психотерапевтическое сообщество объединено вокруг какой-то идеи или концепции. Это собрание людей, близких по духу. Е. Калитеевская обозначила гештальт-сообщество как огромную динамическую группу, как пространство организованной рефлексии. У него не может быть ведущего, не может быть главы, того чье влияние сильно в силу его заслуг, идей. Он сам идет вперед вместе с сообществом. При этом ему и всем слышно не только мнение большинства, а разноголосье и разнонаправленность тенденций. Принцип гештальт-терапии – люди могут думать по-разному.

Думать можно по-разному, можно с уважением прислушиваться к мнению коллег, но все мы понимаем, что необходимо придерживаться определенных стандартов и норм поведения в сообществе. Это тем более важно, поскольку в психотерапевтической среде есть постоянная задача поддержания трех взаимосвязанных процессов: учебного, терапевтического и коллегиального, которые сосуществуют одновременно. Но при этом каждый из этих процессов имеет свои особенности и специфику. Поэтому смешение и смещение границ этих трех пространств создает большую путаницу.

А ведь простому члену сообщества, работающему гештальт-терапевту, важно четкое понимание того, куда с какими сложностями ему идти, где и как получать помощь – или продолжать обучение, или обсуждать свои личностные затруднения на терапии, или обмениваться с коллегами своими идеями и мыслями.

Отсюда видно, что коллегиальность уже сама по себе большая ценность в гештальт-сообществе. Это и возможность коллективного обсуждения, и принятие решений с учетом мнений всех заинтересованных лиц. Примеры и дух коллегиальности и сотрудничества, которыми может наполняться гештальт-среда, психолог приносит и в пространство психотерапии, и в пространство обучения. Гештальт-обучение это ведь не школа, и даже не институт. Система получения знаний в области психотерапии отличается тем, что взрослые люди учат взрослых же. Гештальт-тренер не может, да и не должен скрываться от обучающихся за своим возрастом. Его статус и репутация – это не константа. Он подтверждает свою компетентность своим активным и подлинным присутствием в Диалоге с клиентами, с обучающимися, с коллегами.

Задача психотерапевтического сообщества парадоксальна – поддерживать и развивать само сообщество. Е. Калитеевская считает, что «гештальт-сообщество – есть процесс своего собственного формирования». Здесь встает вопрос тех пространств, в которых это развитие должно и может происходить. Конференции, интенсивы, супервизорские и обучающие группы – пространства достаточно обустроенные. А вот интернет-среда не поддается такой регулировке. А ведь сообщество, и гештальт-сообщество в том числе, живет теперь именно в виртуальном мире. Как экологично применить законы гештальта к онлайн-общению? Как члену сообщества чувствовать себя принятым и поддержанным во всемирной паутине Гештальта?

И определенный пафос этой ситуации придает то, что гештальт-сообщество это не только, и не столько закрытый клуб профессионалов, объединенных интересом к гештальт-терапии. У гештальт-сообщества есть миссия – транслировать идеи, философию психотерапевтической практики в социум. Европейская психотерапевтическая ассоциация считает психотерапию свободной и независимой профессией. Профессиональное сообщество вне политики и отделено от государства. И действительно, попытки государства регулировать психотерапевтический процесс крайне нелепы. Например, в структурах общегородских психологических служб. Но даже маргинальность психологов не отнимет стремления и реальной возможности просвещать общество.

Мы пока не так уж много сделали на этом пути. Но наше движение продолжается. На наш взгляд, объединить и сделать сообщество более открытым и помогающим терапевтам помогают сами принципы, цели и ценности гештальта как психотерапии. Искренний диалог, уважение к уникальности Другого, личностную зрелость можно и нужно использовать в развитии сообщества и своей интеграции в нем.